Воин\Знахарка. У него нет дома, семьи и только по шрамам можно сказать сколько ему пришлось пережить, у нее - небольшой домик в глуши и лютая злоба на людей, убивших ее мать и бабушку как ведьм. Разговор при свечах, выворачивающий душу.
861 слово. Я думаю, что это не совсем то, что хотел заказчик. Но не удалять же, раз написано.
- Ты не понимаешь… нет, не понимаешь… Пламя свечи вспыхивает и оседает, начиная вновь биться ровно. - Сквозняк, - она зябко кутается в цветастую шаль. - Не понимаешь… Он твердит эту фразу, как заводной уже целый час. Обхватив голову руками и уставившись в одну точку на противоположной стене. Свет от свеч жесток и с особой тщательностью очерчивает все жуткие шрамы на его лице. Она смотрит на него, сузив глаза… как кошка. Кажется, что вот-вот и она зашипит на нежданного гостя. Но она лишь горько усмехается. - Ты можешь нести всё, что хочешь. Моего мнения не изменить. Вы, - она с ненавистью и презрением смотрит на него, - Святые Воины, чего Вы добились? Нашли Вы свой рай на земле, а? Она хохочет. Громко… истерично. - Ты не понимаешь, - вновь устало бормочет он, - я хотел, чтобы всем было хорошо… - Ха! – черные глаза зло сверкают на молодом лице. - «Счастье для всех» - обернулось кострами для недовольных. «Мир для всех» - обернулся миром для избранных. А Вы, Святые Воины всего лишь глупые пешки. Разменная монета. Вас использовали и выбросили. Ты этого хотел, Воин, когда сражался за Их правду?! Ты хотел превратиться в чудовище, изрезанное неверными? Наверное, ты ещё и мечтал стать покалеченным стариком в сорок лет, не имеющим ни дома, ни семьи. Ты, правда, «этого» хотел?! Он молчит. Сжимает голову покрытыми мозолями и шрамами ладонями. - Нет, - с трудом шепчет он, - я хотел ни этого. Но ты всё равно не поймешь, я любил людей и хотел помочь им… Она, желчно скривившись и с перекосившей лицо гримасой, начинает с шипящим присвистом кидать в лицо ему жестокие слова: - Когда Вы сожгли на костре мою бабушку, я всё ещё верила, что Вас ввели в заблуждение продажные Инквизиторы. Я всё ещё хотела верить в Святой Орден. Я думала, что Воины тоже люди и им не чужды человеческие слабости. Даже Святые могут ошибаться. Но когда Вы изнасиловали и убили мою мать, мотивируя это вашей Верой, я поняла, что Вы никогда не были людьми. Вы – худшее, что могла принести Вера в этот мир! И ты смеешь, говорить мне, что хотел помочь людям?! Он устало прикрывает дрожащей ладонью глаза. - Я не был среди Них, - тихо шепчет он. Женщина смотрит всё ещё с вызовом на него, но во взгляде уже нет ненависти. Её плечи устало опускаются. - Я знаю, - горько усмехается она, - но разве это что-то меняет? Даже если ты был единственным Верным, это ничего не исправит. Мужчина закрывает лицо руками. Его плечи сотрясаются, а в голосе слышны истеричные нотки. - Я любил этот мир. Я хотел принести в него Добро. Я так верил в людей. Можешь ли ты понять, как больно мне видеть каждый день и каждый час, как именем того, во что я верил вершиться истинное Зло? И всё же я до сих пор люблю этих несчастных созданий, позволяющих совершать с собой подобное. И даже тех, кто убивает Веру, я тоже люблю. Нет, ты не поймешь меня… Он плачет. Опустив голову на ладони, Воин громко всхлипывает, будто маленький ребёнок. Знахарка молчит, её глаза закрыты, а губы поджаты. Огонь на свечах танцует под неслышную музыку. Пламя тянется за невидимым сквозняком. И только плач мужчины нарушает тишину. Всё тише и тише. - Ты прав. Я не могу понять тебя, Воин, - вздыхает женщина и поднимается с места. – Я ненавижу тебе подобных, ненавижу людей, которые позволили Вам прийти к нам. Я ненавижу Веру. Поэтому я живу здесь, вдали от людей и Святых. У меня есть этот дом и этого мне достаточно. Он поднимает голову и смотрит на неё снизу вверх. - Скажи, - пересохшими губами шепчет он, - почему же тогда ты вылечила мои раны? Ты, что так ненавидишь мир? Знахарка грустно улыбается. - Я разучилась доверять и любить, но я всё ещё умею спасать. Это мой долг или крест, называй как хочешь. Знаешь, мы чем-то схожи. Я ненавижу людей, но моя обязанность лечить их. А ты можешь любить их, но твой долг истреблять их. - Так в чём же схожесть? - мрачно спрашивает он её. - Мы обречены вечно любить и ненавидеть. И выхода нет. Ни у тебя, ни у меня. Она выжидательно смотрит на него. Но Воин устало опускает голову. Женщина поджимает губы и, горько улыбаясь, продолжает. - Ничего нельзя изменить… Но, уже не важно. Скоро рассвет, - рассеяно добавляет она и её рука тянется, чтобы погасить свечу. Воин перехватывает её ладонь и сжимает в своих израненных руках. - А если… - робко начинает он, боясь посмотреть ей в глаза, - если попытаться научить друг друга… - Ты хочешь узнать, что такое ненависть? – язвительно отвечает она. - Нет, - Воин всё же пересиливает себя и встречается с ней взглядом. – Я хочу, чтобы ты узнала, что такое любовь. Знахарка вздрагивает и пытается вырвать руку, но Воин держит крепко и она сдается. - У тебя не получится, - устало шепчет она. - Ты этого не знаешь, - тепло улыбается он. А из окна в комнату пробирается первый сумрачный свет. Ещё неясный и зыбкий, находящийся на границе между беспросветной тьмы и сиянием солнца, он освещает лица людей ещё ничего не решивших для себя. Но ставших друг для друга, чем-то большим. И только пламя свеч, так и не потушенных, продолжает плясать под неслышное пение сквозняка.
-
-
16.06.2011 в 00:31Я думаю, что это не совсем то, что хотел заказчик. Но не удалять же, раз написано.
- Ты не понимаешь… нет, не понимаешь…
Пламя свечи вспыхивает и оседает, начиная вновь биться ровно.
- Сквозняк, - она зябко кутается в цветастую шаль.
- Не понимаешь…
Он твердит эту фразу, как заводной уже целый час. Обхватив голову руками и уставившись в одну точку на противоположной стене. Свет от свеч жесток и с особой тщательностью очерчивает все жуткие шрамы на его лице. Она смотрит на него, сузив глаза… как кошка. Кажется, что вот-вот и она зашипит на нежданного гостя. Но она лишь горько усмехается.
- Ты можешь нести всё, что хочешь. Моего мнения не изменить. Вы, - она с ненавистью и презрением смотрит на него, - Святые Воины, чего Вы добились? Нашли Вы свой рай на земле, а?
Она хохочет. Громко… истерично.
- Ты не понимаешь, - вновь устало бормочет он, - я хотел, чтобы всем было хорошо…
- Ха! – черные глаза зло сверкают на молодом лице. - «Счастье для всех» - обернулось кострами для недовольных. «Мир для всех» - обернулся миром для избранных. А Вы, Святые Воины всего лишь глупые пешки. Разменная монета. Вас использовали и выбросили. Ты этого хотел, Воин, когда сражался за Их правду?! Ты хотел превратиться в чудовище, изрезанное неверными? Наверное, ты ещё и мечтал стать покалеченным стариком в сорок лет, не имеющим ни дома, ни семьи. Ты, правда, «этого» хотел?!
Он молчит. Сжимает голову покрытыми мозолями и шрамами ладонями.
- Нет, - с трудом шепчет он, - я хотел ни этого. Но ты всё равно не поймешь, я любил людей и хотел помочь им…
Она, желчно скривившись и с перекосившей лицо гримасой, начинает с шипящим присвистом кидать в лицо ему жестокие слова:
- Когда Вы сожгли на костре мою бабушку, я всё ещё верила, что Вас ввели в заблуждение продажные Инквизиторы. Я всё ещё хотела верить в Святой Орден. Я думала, что Воины тоже люди и им не чужды человеческие слабости. Даже Святые могут ошибаться. Но когда Вы изнасиловали и убили мою мать, мотивируя это вашей Верой, я поняла, что Вы никогда не были людьми. Вы – худшее, что могла принести Вера в этот мир! И ты смеешь, говорить мне, что хотел помочь людям?!
Он устало прикрывает дрожащей ладонью глаза.
- Я не был среди Них, - тихо шепчет он.
Женщина смотрит всё ещё с вызовом на него, но во взгляде уже нет ненависти. Её плечи устало опускаются.
- Я знаю, - горько усмехается она, - но разве это что-то меняет? Даже если ты был единственным Верным, это ничего не исправит.
Мужчина закрывает лицо руками. Его плечи сотрясаются, а в голосе слышны истеричные нотки.
- Я любил этот мир. Я хотел принести в него Добро. Я так верил в людей. Можешь ли ты понять, как больно мне видеть каждый день и каждый час, как именем того, во что я верил вершиться истинное Зло? И всё же я до сих пор люблю этих несчастных созданий, позволяющих совершать с собой подобное. И даже тех, кто убивает Веру, я тоже люблю. Нет, ты не поймешь меня…
Он плачет. Опустив голову на ладони, Воин громко всхлипывает, будто маленький ребёнок.
Знахарка молчит, её глаза закрыты, а губы поджаты. Огонь на свечах танцует под неслышную музыку. Пламя тянется за невидимым сквозняком. И только плач мужчины нарушает тишину. Всё тише и тише.
- Ты прав. Я не могу понять тебя, Воин, - вздыхает женщина и поднимается с места. – Я ненавижу тебе подобных, ненавижу людей, которые позволили Вам прийти к нам. Я ненавижу Веру. Поэтому я живу здесь, вдали от людей и Святых. У меня есть этот дом и этого мне достаточно.
Он поднимает голову и смотрит на неё снизу вверх.
- Скажи, - пересохшими губами шепчет он, - почему же тогда ты вылечила мои раны? Ты, что так ненавидишь мир?
Знахарка грустно улыбается.
- Я разучилась доверять и любить, но я всё ещё умею спасать. Это мой долг или крест, называй как хочешь. Знаешь, мы чем-то схожи. Я ненавижу людей, но моя обязанность лечить их. А ты можешь любить их, но твой долг истреблять их.
- Так в чём же схожесть? - мрачно спрашивает он её.
- Мы обречены вечно любить и ненавидеть. И выхода нет. Ни у тебя, ни у меня.
Она выжидательно смотрит на него. Но Воин устало опускает голову. Женщина поджимает губы и, горько улыбаясь, продолжает.
- Ничего нельзя изменить… Но, уже не важно. Скоро рассвет, - рассеяно добавляет она и её рука тянется, чтобы погасить свечу.
Воин перехватывает её ладонь и сжимает в своих израненных руках.
- А если… - робко начинает он, боясь посмотреть ей в глаза, - если попытаться научить друг друга…
- Ты хочешь узнать, что такое ненависть? – язвительно отвечает она.
- Нет, - Воин всё же пересиливает себя и встречается с ней взглядом. – Я хочу, чтобы ты узнала, что такое любовь.
Знахарка вздрагивает и пытается вырвать руку, но Воин держит крепко и она сдается.
- У тебя не получится, - устало шепчет она.
- Ты этого не знаешь, - тепло улыбается он.
А из окна в комнату пробирается первый сумрачный свет. Ещё неясный и зыбкий, находящийся на границе между беспросветной тьмы и сиянием солнца, он освещает лица людей ещё ничего не решивших для себя. Но ставших друг для друга, чем-то большим.
И только пламя свеч, так и не потушенных, продолжает плясать под неслышное пение сквозняка.
-
-
16.06.2011 в 01:12-
-
16.06.2011 в 01:21Очень рада, что понравилось. Спасибо за шикарную заявку)
-
-
16.06.2011 в 01:44